Та, присев на корточки, ковырялась сухой травинкой в земле и время от времени поглядывала на ворота. Ал окинул ее изучающим взглядом и увидел, что искомый кинжал спокойно висит у нее на поясе.

— А ну отдай! — воскликнул Ал, так как приблизился к ней чересчур заметно, чтобы рассчитывать на эффект неожиданности и стащить кинжал.

Девчонка подскочила и волчонком уставилась на него.

— Я же говорил тебе, что эта вещь опасна! Детям вроде тебя не следует играться с проклятыми предметами!

Лули смерила его по-детски высокомерным взглядом, уперев руки в бока, и невозмутимо заявила:

— Как знать, кто из нас больший ребенок! Бросаешь вещи где попало, а затем обижаешься, когда другие берут их без спроса!

— Я не обижаюсь! — взорвался Ал и собирался было продолжить, но Лули заявила:

— В любом случае, этот кинжал теперь мой. Я заключила сделку с Дяденькой из кинжала.

Ал ощутил, как кровь похолодела в жилах.

— И что… что же это за сделка? — сбивчиво спросил он.

Лули лукаво взглянула на него снизу вверх. Она открыла рот, чтобы рассказать, но тут ворота с треском распахнулись. Ал резко обернулся и увидел, как оттуда неспешно выходит тот самый «Дяденька из кинжала», держа на руках обернутое тканью с ног до головы, судя по формам, девичье тело. За «дяденькой» выбежали стражники с обнаженными мечами, однако все их выпады проходили сквозь него, не причиняя видимого вреда. Стражники, осознавая, что столкнулись с призраком, роняли свои мечи и пятились.

— Он забрал для меня тело Лей, — пояснила вполне довольная сложившейся картиной Лули. — Нужно похоронить ее, как подобает.

Только благодаря тому, что Шен успел узнать ситуацию у Муана, он не был поражен, проходя к судейской трибуне, увидев Муана и Ера, закованных в цепи и стоящих на коленях. Его кулаки против воли сжались, а зубы опасно заскрежетали. Муан стоял на коленях, закованный в цепи, и в него целилось по меньшей мере пять лучников — волей-неволей начнешь беспокоиться, не переоценил ли тот свои силы, заверяя, что у него все под контролем.

Проходя мимо, Шен метнул в него крайне разъяренный взгляд. Посмотри он так на кого другого — и бедолага бы уже искал подходящее место на кладбище, и только его несносный мечник счел этот взгляд трогательным и заботливым. Шен предпочел сделать вид, что не услышал его мыслей.

Ер, завидев Шена, моргнул и не сдержал возгласа:

— Шен! Шен, вызвали меня отсюда!

Шен сохранил невозмутимое выражение лица, даже не обернувшись на окрик, но почувствовал, как волна отвращения мурашками пробегает по коже.

«Система, так вот в чем заключался твой бонусный рояль! — с большим облегчением воодушевленно обратился к той Ер. — Могла бы и раньше объяснить, а то я уже испариной успел покрыться!»

Система не стала его разубеждать.

За Шеном к трибуне чуть прихрамывая поднялся закутанный в плащ высокий человек. Он коротко взглянул на Ера и остановился в шаге за спиной Шена.

К тому времени, как Шен поднялся по ступеням, судья, в лице магистрата, уже уселся за центральный стол, нацепив высокую чиновничью шапку, а стол, за которым должен был сидеть секретарь, отчего-то до сих пор пустовал. По обе стороны от Шена между колоннами застыли по трое стражников с длинными шестами.

Магистрат внимательно наблюдал за идущим впереди человеком. Он был ему не знаком, и важной персоной он не выглядел. Напротив, выглядел довольно потрепанно и походил на знававшего лучшие деньки наемника. По большей части внимание привлекали его длинные распущенные волосы, носить такую прическу для наемников было несвойственным, и смотрелась она неряшливо и просто странно.

Человек спокойно прошел мимо закованных в цепи людей, совершенно не сбледнув с лица при виде своего возможного будущего. За его спиной ковылял еще один, закутанный в плотный плащ. В другое время магистрат потребовал бы снять его, но сегодня боль настолько доконала его, что он закрыл на все эти условности глаза.

Когда один из арестованных обратился к длинноволосому человеку по имени, магистрат сперва напрягся, а потом фыркнул себе под нос. В самом деле он глупец, если ожидал чего-то еще: эти люди не случайно появились здесь в это время — они на стороне лже-контрольного бюро. Окинув взглядом стражу, магистрат прикинул, что появление этих двоих не должно доставить лишних хлопот.

— Назовите свое имя и вашу проблему, — без энтузиазма произнес магистрат и хлопнул по столу судейской печатью.

— Мы заклинатели из ордена РР. Я старейшина пика Черного лотоса Шен.

При словах «заклинатель» магистрат посерьезнел и окинул просителя более внимательным взглядом. Однако потрепанная одежда никак не соответствовала высокому статусу старейшины, и магистрат Жоу быстро сделал вывод, что этот их орден мелкий и незначительный.

— Я пришел просить справедливости. Позвольте мне поведать историю боли и предательства.

[+20 баллов за драматизм!] — по достоинству оценила Система.

Шен замолчал, рассматривая лицо магистрата Жоу. Тот выглядел немного болезненно. Он нетерпеливо махнул рукой, чтобы Шен продолжал.

— Три года назад благородный генерал Чи Ван был объявлен изменщиком, и его приговор, в отличие от вашего, был приведен в исполнение немедленно.

У магистрата Жоу отпала челюсть. Лишь через несколько мгновений справившись с эмоциями, он совершил цветовое преображение, из бледного став пунцовым, и заорал:

— Что за чушь ты несешь?! Лжесвидетельство в суде карается смертью!!

— Я затронул запретную тему? — невинным тоном уточнил Шен. — Я всего лишь хотел сообщить, что вашего предшественника оклеветали. Вы не заинтересованы выслушать меня?

— Ты утверждаешь, — уже справившись с эмоциями и взяв себя в руки, продолжил магистрат, — что у тебя, приезжего человека, есть доказательства по старому делу, никак к тебе не относящемуся? И ты пришел сегодня, чтобы предъявить на суде эти доказательства? Что ж, давай посмотрим. Но я еще раз должен напомнить тебе: лжесвидетельство на суде карается смертью. Если ты лжешь — лучше тебе отступить сейчас, и тогда я заменю смертный приговор на работу на рудниках.

На мгновение лицо Шена сделалось задумчивым, будто он всерьез рассматривает это щедрое предложение. Магистрат Жоу успел сделать именно такие выводы, но тут увидел, что лицо это преображается в презрительной усмешке — этот человек смеялся над ним.

Магистрат Жоу еще раз окинул оценивающим взглядом его фигуру и его слугу, стоящего, склонив голову, в шаге за ним. Оружие у них на входе забрали, но кто знает, не припрятали ли они что-то среди одежд?